А как сердце волновалось на родимых берегах

«В Черданский лес мы ходили собирать землянику. Один раз взобрались и на гору Воссиянскую…» (из книги Степана  Щипачёва «Берёзовый сок»).

На эту гору Воссиянскую сводил меня с ребятами Александр Степанович Судаков. Перешли вброд речку Полднёвку, прошли по поскотине, с суеверным страхом походили вокруг чёрных и безжизненных солончаков. Черданский лес нынче совсем рядом, поскотина сильно заросла молодым подлеском. Идём по дороге, по которой теперь редко ездят и ходят, но которая ещё заметна. Цветочные поляны. Пора сенокоса. Скошены ли будут эти великолепные травы? Среди знакомых цветов вдруг попалась орхидея – редкостный цветок. Чтобы зацвести, ему нужно двадцать лет копить свои силы. Отцветающая уже, она была таинственна и прекрасна. Вот и гора Воссиянская. Теперь она поросла соснами и берёзами, мхом с северной стороны, клубникой с южной. С её вершины не увидишь теперь окрестных деревень, и не сияют там маковки белых церквей…

- Прошлым летом, - рассказывает Александр Степанович,- собрались мои одногодки в Щипачах. Долго сидели у Полднёвки и так, и эдак судили. У всех дети подросли, надо их учить, и жены нездешние у многих. У них свои корни. И ни на что не решились. А как сердце волновалось на родимых берегах…

И вот из Свердловска приехали совсем чужие. Взяли в аренду и восстановили из развалин свинарник, две зимы уже перезимовали. Трудно живут, но упорные люди. Бригадир Анатолий Фофанов видит эту землю возрождённой. Да и Александр Степанович из дачников стал на родной земле работником. У самой Полднёвки его дом, улья пчелиные – свои и охотничьего хозяйства.

Александр Степанович – правнук знаменитого Балая, описанного в книге «Берёзовый сок». Тот был деревенский озорник     и балагур, начитанный, умный, один из немногих крестьянских грамотеев, всегда книжки из Камышлова привозил.

Он прослыл в деревне колдуном, и его побаивались. Но в прозвище - известное деревенское лукавство и насмешка. Балай – бает, болтает, говорит.

Не раз слышли деревенские ребятишки и Степанко Щипачёв со своими друзьями про русалку, которая является в лунном свете вся в белом в заводи у мельницы и о том, как к лавочнику Ивану Прокопьевичу огненный змей прилетает, как зимой в морозные ночи бегает по деревне чёрная свинья. И будто это не свинья вовсе, а обернувшаяся свиньёй бабка Марьяниха.

Тормошим Александру Дмитриевну: «А вы что помните?»

- Да всяко помню. А вот про Балая Окулина Митриевна рассказывала: «Балай ходит по самому краю плотины. Я и подумала: как его лешак не бросит? Потом мать послала наговорить на неё. Она чё-то захворала. Балай и говорит: «Не стал бы наговаривать тебе, а для матери наговорю. Чё ты подумала тогда обо мне?»

Знаткой он был. Однажды его на свадьбу не пригласили. Так жених прямо за столом козлом заорал. Балая стали звать, чтобы снял порчу. Были раньше-то знаткие. Вон в Черданцах, на мельнице, один робил, а перед смертью стал искать замену. Уговорил одного парня. Привёл его в баню в двенадцать часов ночи. А там собака красная, парень испужался и убежал. Если бы закричал, то она ему прямо в рот скочила бы и старик бы спокойно умер. А то его двенадцать суток за скобу привязывали  в малухе. Придут, а он весь утасканный. Бесы-то его маяли.

А то он глызину через дорогу бросит, когда свадьба едет, и кони станут.

- А почему тот угор называется Филонсатина гора?

- А там старуха Филонсата одна жила… Однова там по угорам ходила Любава  Павловна, искала телёнка – с поля не вернулся. Уже поздно было, солнышко закатилось давно. Она под ноги взглянула, грузди перед ней мостом стоят, сроду тут грузди не росли. Она их давай прямо в запон ломать. Собрала всё, поднялась, а перед ней сидят шесть парнишек. Один другого меньше, в белых рубахах, в белых штанах, как грузди. Она им: «Ой, чьи вы, ребятки!» А ребятки схохотали, глаза светятся и – кувырком с угора. Она и грибы из запона выронила, подхватилась и бежать.