Я трогаю его руками
в музейной нежилой тиши.
Асбестовым сверканьем камень
весь искраплен и весь прошит.
Его загадка не простая,
но все ж разгадана она,
и я стою, стою, читая
на нем планеты письмена.
Август 1963 г.
Я трогаю его руками
в музейной нежилой тиши.
Асбестовым сверканьем камень
весь искраплен и весь прошит.
Его загадка не простая,
но все ж разгадана она,
и я стою, стою, читая
на нем планеты письмена.
Август 1963 г.