(Отрывок из рассказа «Дурацкая история»)
Андрей испросил разрешения на перекур. Я охотно пошел ему навстречу потому, что возникло у меня нехорошее подозрение. По всему выходило так, что этот со всех сторон положительный тип мне на уши навешивает обильную и горячую лапшу. Возможно, и не по злому умыслу, а от скуки, но врет, не краснея. И чтобы вралось ему складней и без запинок, пусть обдумает ход дальнейшего действия вдвоем с сигаретой, а не пыкает-мыкает на каждом шагу.
Между тем в открытом дверном проёме появилась официантка вагона-ресторана, прикатившая на бряцающем колесами столике нержавеющие судки с жарким. Расставила их на столе вместе с хлебной тарелочкой и прибором со специями, разложила ножи, вилки и уселась на соседней полке, благонравно сложив руки на круглых коленках. Была она довольно молода и весьма привлекательна: голубые глазки, прямой носик, спрыснутый щепоткой бледных веснушек, припухший ротик, стройная шейка…
Водочка и чаёк с двойной дозой бальзама уже оказали на меня свое благотворное действие.
- Скажите, а в вашем ресторане все такие же Афродиты, как Вы? Или к нам просто Фортуна решила повернуться лицом?
- Со своей стороны, могу дать Вам добрый и дельный совет, - парировала Афродита из железнодорожного общепита, – причем абсолютно безвозмездный: кушайте жаркое, пока оно не остыло, и учтите – Андрюша ест очень быстро. Вы же не хотите, что-бы ваша Афродита легла спать после полуночи? А ей еще посуду собирать с восьми вагонов, выручку сверять и сдавать. И топать после всего в двенадцатый вагон…
- Я могу рассчитаться прямо сей-час, а посуду у нас Вы заберете в последнюю очередь.
- Он правильно говорит! – послышался из коридора полный скрытого негодования голос проводницы.
- Расселась тут, заняться ей нечем!
Но официантка не испугалась неласкового приема, она уселась поудобней и произнесла с веселой беспечностью:
- Жаркое Андрюша заказывал. Поэтому денег у правильного пассажира я взять не могу, как честная девушка. Как честная, - повторила она, многозначительно кося взглядом в коридор.
– К тому же ваш вагон самый последний, и посуду мне проще собирать именно отсюда, - лукаво усмехнулась, собрав вокруг носа мелкие морщинки, и добавила, – а еще мне нравится смотреть, как Андрюшенька кушает. Я люблю аккуратных мужчин… А они – меня.
- А я-то, дурачок, надеялся, что других у тебя нет, Лариска-черемиска! – жизнерадостно подивился мой попутчик, протискиваясь между столешницей и коленками официантки.
- А ты, значит, всех, кто в скатерти не сморкается, легко до сердца допускаешь?
- До сердца, может, и нет, - снова донеслось из коридора, - а вот к телу доступ вовсю продолжается. Как честная девушка, денег с кавалеров Афродита из восьмого вагона не берет. Ну ведь, в конце концов, разве сто баксов – это деньги? Так, сувенирчик – не более…
- Наговариваете Вы на меня, тетя Соня, - озорно улыбнулась Лариса, облокачиваясь на плечо моего соседа, с аппетитом принявшегося за еду, и придвигаясь к нему ещё ближе. – Вот, скажи, Андрюшенька, хоть раз я с тебя деньги просила?
- Хоть раз?! – Андрей обернулся к ней с куском хлеба и хищной вилкой в руках. – Ты хотела сказать – сколько раз?! Так я тебе отвечу – каждый раз! – он подмигнул мне и чмокнул остолбеневшую официантку в нос. – Вот и сегодня, судя по сервировке стола, будешь не меньше полутысячи вымогать! Или у вас жаркое подешевело?
- Дурак! – Лариса шлепнула его по затылку и тут же пригладила растрепавшиеся волосы.
- Липучка! – прокомментировали из коридора.
Пока мы ели, медленно пережевывая тающее на языке мясо со специями и картофель с овощами, молодые женщины препирались без передышки. Слушать их было забавно, а соседу и лестно, поскольку сцепились они явно из-за него.
- Всё, сороки-нежнобоки, брэк! – распорядился Андрей властно, когда последняя капелька соуса была стерта кусочком хлебушка и отправлена в рот. – Нинель, еще по стакашку чаю, на сей раз без добавок. Лариса, сколько с нас?
- Пятьсот тридцать деревянных, - сухо ответствовала официантка, начиная собирать посуду.
- В моем присутствии не смей называть наши деньги деревянными! – с неожиданной резкостью прикрикнул на Ларису сосед. – Они пахнут не деревом, а нефтью, золотом и оружейной смазкой! – и тут же любовно и звонко отвесил ей шлепка по части тела, наиболее выдающейся в процессе сбора посуды.
Испугавшаяся было официантка расплылась в улыбке и пожаловалась на то, что ее коллега не вышла в рейс, поэтому купе пустое, а нефтяники опять бухают, и одной ей страшно.
- Ты меня прости, Лариса, - последовал серьезный ответ, - но сегодня я не могу. Мы ударились в воспоминания, а они не настраивают на любезности.
- Ну и здря! – сказала официантка и пошла прочь. – Завтра жалеть будешь! – бросила через плечо.
Эх, хороша, чертовка!
Михаил Войнаков