Ф. И. Голикову, Маршалу Советского Союза
Камышлов, Камышлов!
Два слова в одном:
«камыш», «лов».
Кого там ловили, не скажут века.
Не скажет про то и Пышма-река,
не скажет, кто крался тогда, шурша,
в ее
камышах,
кто первый кондовые ставил срубы,
пропахшее духом сосновым жилье,
и пил из ладоней грубых
прозрачную воду ее.
Не скажет она, как острог вырастал
и что ей в ту пору камыш нашептал...
Все так же под кручей Пышма-река
играет волной... Но сменялись века,
и вижу я не слободу, не острог,
а город в узле зауральских дорог;
заводы, крестами антенны на крышах;
У Дома культуры витрины в афишах,
облезлые луковицы собора.
Окраина — в стену соседнего бора.
Вы, может быть, спросите, что в нем такое,
чтоб так вот о нем —
строку за строкою?
Отвечу:
в том городе — в стужу и зной —
все улочки были исхожены мной.
Поди, и сейчас — по-ребячьи легки —
он все еще помнит мои шаги.
Чтоб тратил я долгую жизнь не напрасно,
держаться в сторонке не норовил,
тот город
меня
под знаменем красным
в дорогу нелегкую благословил.
Июнь 1967 г.
