Сегодня 90 лет со дня рождения поэта Андрея Андреевича Вознесенского.
Строки Вознесенского мы можем услышать в песнях российской эстрады - всем известные «Миллион алых роз», «Плачет девочка в автомате» и многие другие песни написаны на стихи Андрея Андреевича.
Андрей Вознесенский – «поэт-шестидесятник», он начал творческую деятельность в одно время с Евгением Евтушенко, Беллой Ахмадулиной, Булатом Окуджавой и Робертом Рождественским.
В начале своего литературного пути многие «шестидесятники» воспринимались негативно у некоторой части советских писателей, а также подвергались критике власти. Хотя период творчества Андрея Андреевича Вознесенского пришёлся на «оттепель», он не раз вступал в конфликты, которые могли привести даже к выдворению из СССР. Так, например, в марте 1963 года на встрече советского руководства с интеллигенцией в Кремле Хрущёв резко подверг критике Вознесенского за то, что он с трибуны заявил, что не является членом партии.
Была и обратная сторона советских писателей.
Поэт Степан Щипачёв, наш с вами земляк, очень хорошо относился к молодым "поэтам-шестидесятникам", печатал их стихи, помогал выехать за границу. В своих воспоминания Вознесенский пишет о Щипачёве, как о человеке, который: «Много сделал для нравственной атмосферы в литературном кругу. Редкостной порядочности и щепетильности был он. Чужой удаче радовался как своей. Став московском секретарём, мог ночью позвонить, поздравить с публикацией».
Как-то Щипачёв узнал о том, что Вознесенский мучается от аллергии. Лично знакомы они ещё не были. Вознесенский только начинал свои поэтические шаги. Щипачёв, отыскав Вознесенского, поселил его на своей даче в Переделкине на целую зиму, а сам под каким-то предлогом уехал жить в московскую квартиру.
В 1959 году Андрей Вознесенский посвятил Степану Щипачёву стихотворение «Осень».
С.Щипачёву
Утиных крыльев переплеск.
И на тропинках заповедных
последних паутинок блеск,
последних спиц велосипедных.
И ты примеру их последуй,
стучись проститься в дом последний.
В том доме женщина живет
и мужа к ужину не ждет.
Она откинет мне щеколду,
к тужурке припадет щекою,
она, смеясь, протянет рот.
И вдруг, погаснув, все поймет -
поймет осенний зов полей,
полет семян, распад семей...
Озябшая и молодая,
она подумает о том,
что яблонька и та - с плодами,
буренушка и та - с телком.
Что бродит жизнь в дубовых дуплах,
в полях, в домах, в лесах продутых,
им - колоситься, токовать.
Ей - голосить и тосковать.
Как эти губы жарко шепчут:
"Зачем мне руки, груди, плечи?
К чему мне жить и печь топить
и на работу выходить?"
Её я за плечи возьму -
я сам не знаю, что к чему...
А за окошком в юном инее
лежат поля из алюминия.
По ним - черны, по ним - седы,
до железнодорожной линии
Протянутся мои следы.
