Второй поэт, о котором Щипачёв услышал в Камышлове, был Игорь Северянин.
Однажды Степан Щипачёв увидел на заборе необыкновенную афишу. Люди проходили мимо, а он, как зачарованный, стоял около неё, вглядываясь в фотографию человека с длинным одухотворенным лицом. Стихи, напечатанные под фотографией, ошеломили: «Я, гений Игорь Северянин».
Прошли годы, и уже в 60-е Андрей Вознесенский, вспоминая Щипачёва, рассказывал, что Степан Петрович дал почитать ему дневниковую северянинскую поэму «Колокола собора чувств» - воспоминание о путешествии короля поэтов по Крыму.
Щипачёв восхищался названием поэмы. «Вообще у этих, казалось бы, столь далёких поэтов общие мотивы:
Она идёт тропинкой в гору
Закатный отблеск по лицу
И по венчальному кольцу
Скользит оранжево. Бел ворот
Её рубашечки сквозной…
Строки эти, помеченные июнем 1912 года, некий зыбкий чувственный свет, не жест стиха, нет, именно световая недосказанная тяга роднит со строками, написанными другим, седовласым поэтом ровно через сорок лет, в 1952 году:
На ней простая блузка в клетку.
Идёт, покусывая ветку.
Горчит, должно быть, на губах.
Июнь черёмухой пропах.
Он сыплет лёгким белым цветом
на плечи женщине, на грудь.
Она совсем легко одета,
идёт, поёживаясь чуть;
то с горки тропкою сбегает,
то затеряется в листве…
Некое смятение, колдовство тайны и молодого движения сближает эти мотивы столь далёких поэтов. (А. Вознесенский).
Круг замкнулся.
